Морганы на острове Уэссан

Когда-то давно, очень давно, может быть еще в те времена, когда святой Павел пришел из Иберии на наш остров, жила в Уэссане одна красивая девушка лет шестнадцати - семнадцати, и звали эту девушку Мона Кербили, Так хороша была Мона, что все, кто ее видел, с восторгом говорили ее матери: - Ну и красивая же дочка у вас, Жанна! Она хороша, как моргана, никогда еще не видывали на нашем острове такой красавицы. Можно подумать, что она дочь какого-нибудь моргана. - Не говорите так, - возражала добрая мать Мо-ны. - Видит бог, ее отец - Фанш Кербили, мой муж. Это так же верно, как то, что я - ее мать. Отец Моны был рыбак и почти все время проводил в море. Мать работала на клочке земли подле хижины, а в непогоду пряла лен. Мона ходила с другими девушками на морской берег собирать разные съедобные ракушки, которыми кормилась вся семья. Должно быть, морганы - их тогда много водилось на острове - заметили Мону и так же, как и люди, были поражены ее красотой. Раз, когда она, как всегда, сидела с подругами на берегу, девушки заговорили о своих женихах. Каждая хвалила своего за то, что он хороший рыбак, ловко умеет провести лодку среди множества подводных камней, которыми окружен остров. - Напрасно ты, Мона, воротишь нос от Эрвона Кердюдаля, - сказала Маргарита Арфур дочери Фанша Кербили. - Он славный парень, не пьет, никогда не ссорится с товарищами, и никто лучше его не управляет лодкой в опасных местах - у Старой Кобылы и у мысаСтиффа. - Вот еще! - отвечала Мона с презрением (потому что, наслушавшись похвал своей красоте, она стала тщеславна и надменна). - Ни за что не буду женой рыбака! Я красива, как моргана, и выйду замуж только за принца или за сына какого-нибудь знатного вельможи, богатого и сильного. Или, по крайней мере, за моргана. Случилось так, что ее слова подслушал старый морган, который прятался, должно быть, за какой-нибудь скалой или под водорослями. Он бросился на Мону и утащил ее на дно моря. Девушки побежали в деревню рассказать матери Моны о том, что случилось. Жанна Кербили пряла на пороге своей хижины. Она бросила кудель и веретено и помчалась к морю. Она громко звала дочь, даже вошла в воду и шла так далеко, как только могла, к тому месту, где исчезла Мона. Но все было напрасно, ничей голос не отозвался из воды на ее плач и отчаянный зов. Весть об исчезновении Моны быстро разнеслась по всему острову и никого особенно не удивила. "Мона была дочерью моргана, - говорили люди, - и, видно, отец утащил ее в море". Похитителем Моны был король морганов острова Уэс-сан. Он унес девушку в свой подводный дворец. Дворец был настоящее чудо, самое красивое королевское жилище на земле не могло с ним сравниться. У старого моргана был сын, прекраснейший из морганов; этот сын влюбился в Мону и просил у отца позволения жениться на ней. Но король и сам задумал это сделать, а потому ответил сыну, что никогда не позволит ему взять в жены дочь земли. - В нашем царстве, - сказал он сыну, - немало красивых девушек-морган, которые будут счастливы иметь своим супругом королевского сына. И когда ты выберешь одну из них, я дам свое согласие. Молодой морган пришел в отчаяние. Он объявил отцу, что никогда не женится, если ему нельзя жениться на той, кого он любит, - на Моне, дочери земли. Старый морган, видя, что сын чахнет с горя и тоски, заставил его посвататься к моргане, которая славилась красотой и была дочерью одного из знатных вельмож двора. Назначили день свадьбы, пригласили множество гостей. Жених и невеста отправились в церковь, а за ними великолепный свадебный кортеж. Ведь у этих морских жителей, хотя они и некрещеные, есть своя вера и храмы под водой. Говорят, у них даже есть свои епископы, и Гульвен Пендюфф, один старый моряк с нашего острова, который объездил все моря на свете, уверял меня, что он видывал их не раз. Бедной Моне было приказано оставаться дома и приготовить свадебный обед. Но ей не дали никакой провизии, ровно ничего, только одни пустые горшки да кастрюли, - это были большие морские раковины. Старый морган сказал ей, что, когда все вернутся из церкви, она должна подать на стол прекрасный обед, или ей не миновать смерти. Судите же сами, в каком смятении и горе была бедняжка! Да и жених был не менее печален и озабочен! Когда кортеж двинулся к церкви, жених вдруг воскликнул: - Ах, я позабыл дома кольцо моей невесты! - Скажи, где оно, и я пошлю за ним, - сказал ему отец. - Нет, нет, я сам схожу за ним, никто другой не найдет кольца там, куда я его спрятал. Я сбегаю домой и мигом вернусь. И он ушел один, не позволив никому сопровождать его. Он прошел прямо на кухню, где бедная Мона плакала в отчаянии. - Не печалься, - сказал он ей, - обед будет готов во- время. Положись на меня. Он подошел к очагу и промолвил: - Добрый огонь в очаг! - И в очаге тотчас запылал огонь. Потом принц стал по очереди дотрагиваться рукой до каждой кастрюли, каждого горшка, каждого вертела и блюда, приговаривая: - В этом горшке будет лососина, в этом - камбала под устрицами, на вертеле - утка, здесь - жареная макрель, в этих кувшинах - вина и лучшие наливки... И кастрюли, горшки, блюда, кувшины наполнялись кушаньями и напитками при одном прикосновении его руки. Мона опомниться не могла от удивления, видя, что обед приготовлен в мгновение ока без всякой помощи с ее стороны. Молодой морган поспешно бросился догонять кортеж. Пришли в церковь. Брачный обряд совершил морской епископ. После этого все воротились во дворец. Старый король пошел прямо на кухню и сказал Моне: - Вот мы и вернулись. Готово ли все? - Готово, - отвечала Мона спокойно. Удивленный таким ответом, он стал поднимать крышки с горшков и кастрюль, заглянул в кувшины и с недовольной миной сказал: - Тебе помогли. Но я еще с тобой расправлюсь! Сели за стол. Гости много пили и ели, потом начались пение и пляски. Около полуночи новобрачные удалились в свою великолепно разукрашенную спальню, и старый морган приказал Моне проводить их туда. Она должна была стоять у постели и светить им, держа в руке горящую свечу. Когда свеча сгорит до ее руки, Мону ждала смерть. Бедная Мона повиновалась. А старый морган ждал в соседней комнате и время от времени кричал оттуда: - Что, свеча еще не сгорела до твоей руки? - Нет еще, - отвечала Мона. Так он спрашивал несколько раз. Наконец, когда свеча почти догорела, новобрачный сказал молодой жене: - Возьми на минутку свечу у Моны и подержи ее, пока Мона зажжет нам другую. Молодая моргана, не зная ничего о намерениях свекра, взяла свечу из рук Моны. В эту минуту старый король спросил опять:'- Что, свеча сгорела до твоей руки? - Отвечай: "да", - шепнул молодой морган. - Да, - сказала моргана. И тотчас старый король вбежал в спальню, бросился к той, что держала свечу, и, даже не взглянув на девушку, одним ударом сабли снес ей голову. Потом вышел вон. Только что взошло солнце, как новобрачный отправился к отцу и сказал ему: - Отец, я пришел просить у вас позволения жениться. - Жениться? Да разве ты не женился вчера? - Моей жены больше нет в живых. - Нет в живых? Так ты ее убил, несчастный? - Нет, отец, это не я, а вы ее убили. - Я? Я убил твою жену? - Да, отец. Разве не вы вчера ночью ударом сабля снесли голову той, что держала горящую свечу у моей постели? - Да, но ведь то была дочь земли! - Нет, отец мой, то была моргана, с которой я обвенчался по вашей воле. И вот я уже вдовец. Если вы мне не верите, вы легко можете убедиться сами - ее тело еще лежит у меня в спальне. Старый морган побежал в спальню и увидел, что сын говорит правду. Гнев его был ужасен. - Кого же ты хочешь взять в жены? - спросил он у сына, немного поостыв. - Дочь земли. Старый король ничего не ответил и вышел из спальни. Но прошло несколько дней, он понял, должно быть, как безрассудно соперничать с сыном, и дал согласие на его брак с Моной. Свадьбу отпраздновали весьма пышно и торжественно. Молодой морган был очень внимателен к жене и баловал ее, как только мог. Он кормил ее маленькими вкусными рыбками, которых ловил сам, дарил ей разные украшения из драгоценных морских жемчужин, отыскивал для нее красивые раковины, перламутровые и золотистые, самые редкие и чудесные морские цветы и травы. Но, несмотря на все это, Мону тянуло на землю, к отцу и матери, в бедную хижину на берегу моря. Муж не хотел ее отпускать: он все боялся, что она не вернется. А Мона сильно затосковала, плакала день и ночь. Наконец однажды молодой морган сказал ей: - Улыбнись хоть разок, моя радость, и я отведу тебя в отцовский дом. Мона улыбнулась ему, и морган, который был волшебником, произнес: - Мост, поднимись! Тотчас же из воды поднялся красивый хрустальный мост, чтобы они могли перейти со дна моря на землю. Увидев это, старый морган понял, что сын его такой же волшебник, как он, и сказал: - Пойду и я с вами. Все трое взошли на мост: Мона впереди, за ней - муж, а на несколько шагов позади - старый морган. Только что Мона и ее муж, шедшие впереди, ступили на землю, как молодой морган произнес: - Мост, опустись! И мост опустился в глубину моря, унося на себе старого моргана. Муж Моны не решился проводить ее до самого дома родителей. Он отпустил Мону одну, сказав ей: - Вернись обратно, когда зайдет солнце. Я буду ждать тебя здесь. Но смотри, чтобы ни один мужчина не поцеловал тебя и даже не коснулся твоей руки. Мона обещала все исполнить и побежала к родному дому. Был час обеда, и вся семья собралась за столом. - Здравствуйте, отец и мать! Здравствуйте, братья и сестры! - закричала Мона, вбегая в хижину. Добрые люди смотрели на нее, остолбенев от удивления, и никто не узнавал ее: она была так хороша, так величава в своем пышном наряде! Мону опечалила такая встреча, слезы выступили у нее на глазах. Она стала ходить по дому, дотрагивалась рукой до каждой вещи и говорила: - Вот этот камень мы принесли с берега, и я сиживала на нем у огня. А вот и кровать, на которой я спала. Вот деревянная чашка, из которой я ела суп. А там, за дверью, веник из дрока, которым я подметала дом. А вот и кувшин, с которым я ходила по воду к источнику. Слыша все это, родители в конце концов узнали Мону и, плача от счастья, стали обнимать ее, и все радовались, что они опять вместе. Но недаром морган, супруг Моны, наказывал ей не целовать ни одного мужчину: с этой минуты она ничего больше не помнила о своем замужестве, о жизни у мор-ганов. Она осталась у родителей, и скоро к ней стали свататься со всех сторон. От женихов отбою не было, но Мона никого не слушала и не хотела выходить замуж. У отца Моны, как и у всякого жителя острова, был свой клочок земли, где он сажал картофель и всякие овощи, засевал и немного ячменя. Этого, да еще той дани, которую им ежедневно платило море рыбой и моллюсками, хватало, чтобы прокормиться. Перед домом находилось гумно, на котором молотили хлеб, и стоял стог соломы. Часто по ночам, когда Мона лежала в постели, ей чудилось, что сквозь вой ветра и глухой шум волн, бившихся о прибрежные скалы, она слышит чьи-то стоны и жалобы за дверью хижины. Но она думала, что это души бедных утопленников взывают к живым, которые их забыли, и просят молиться за них. Она шептала заупокойную молитву и, жалея тех, кто в такую погоду находится в море, спокойно засыпала. Но вот раз ночью она ясно услышала слова, произнесенные таким жалобным голосом, что они раздирали сердце: - Ах, Мона, неужели ты так скоро забыла своего мужа-моргана, который спас тебе жизнь и любит тебя? Ты ведь обещала вернуться в тот же день, а между тем я так давно жду тебя и так несчастен! Ах, Мона, Мона, сжалься надо мной и вернись поскорее! Тут Мона разом вспомнила все. Она встала с постели, вышла и увидела у дверей молодого моргана, который в жалобах и стонах изливал свое горе. Она бросилась в его объятия... и с той поры ее больше никогда никто не видел.