Котенок в золе

Турецкие сказки

У одной бедной вдовы был сын Кельоглан. Судьба женщине досталась черная. Ничего не получила от родителей, не видела она радости ни от мужа, ни отходжи.

А то, у чего плохое начало, разве будет иметь хоро-ший конец? И вот посмотрите на судьбу, на сына ее.

Не мальчик, а просто котенок в золе. С утра до вечера валялся у очага.

Не мог отойти от печи, так и сидел, и не двигался, почесывая плешивую голову.

Что делать матери, к кому обратиться за помощью? Из волос своих сделала она метелку, из рук - совок. Холод, жара - все работает.

Так шли годы. Настал день, иссякло у женщины всякое терпенье. Подозвала она к себе Кельоглана, оглядела со всех сторони сказала: - Сын мой, неудачник, сын мой. От кого к тебе перешла лень? Покойный твой отец добывал себе хлеб. Мать твоя злосчастная, сам видишь, бьется как рыба об лед! А ты? Что ж, так и собираешься сидеть на одном месте сорок лет и твердить: "Дай поесть, постели постель, выстирай рубаху"? Я сегодня жива, а завтра могу умереть. Кто тебе тогда подаст чашку воды? Родился ты плешивым, что поделаешь, благодари Аллаха, что не хуже. Руки, ноги целы, сила есть - выжмешь из камня воду. Можешь своими руками заработать себе на хлеб. Так иди же и научись трудиться сам, не мучай меня больше. А вот тебе последнее, чтоя могу дать.

С этими словами она сунула ему ломоть сухого хлеба и, неслушая, не глядя на него, выставила за дверь: - Иди, Кельоглан, добрый путь! И пошел Кельоглан с ломтем в одной руке, с палкой в другой. Мало ли шел, много ли шел, - шел шесть месяцев. Пришел в деревню. Увидел у дверей одного дома женщину. Она пряла пряжу,сучила нитку.

Кельоглан подумал: "Вот какими должны быть женщины и старые и молодые.

Не оставит такая своих дочерей без чулок, а сыновей без башмаков. Не пошлет она своего сына босиком, ни с чем, как моя мать".

И тут же, подойдя к женщине, сказал: - Мать, дорогая мать. Да будет моя душа твоей жертвой! Подержи этот кусок хлеба. Не давай его ни волку, ни птице. Я пойду искать работу. Если найду себе место, то этот кусок пойдет тебе на пользу, как благословение моей матери, съешь его. Если же на дорогу мою выпадет снег, то вернусь я обратно и возьму свойхлеб.

Женщина ответила ему: - Иди, сын мой. Твое доверие услаждает душу. Никому не дам я твоего хлеба и сама не съем. Спрячу в карман.

Поверил Кельоглан и пошел дальше. Но не нашел себе по вкусу работы.

Тогда он вернулся и потребовал от женщины свой хлеб. А та, что вы думаете, ему ответила: - Ах, Кельоглан, плешивый оглан1, прости меня. Язык мой не поворачивается сказать тебе! Не достался хлеб ни тебе, ни мне: съели его мои сын и дочь. Сын поел и пошел играть, дочь поела и пошла за водой.

Нанизывала она ложь на ложь. Будь ты Кельогланом, развеповерил бы ей? Он тоже не поверил и начал упрекать ее: - Ах, старая женщина, нехорошая женщина! Не рассыпай передо мной зерна вранья, рассыпай их перед твоими курами. Пусть они нанесут яиц, и пусть их съест тот, кто голоден. Не нужно мне твоих россказней. Верни мне хлеб! Не знаю я твоего сына, твоей дочери. Ни на что не посмотрю, сокрушу, разбросаю все, схвачу и унесу твою шерсть и клубок.

Так он и сделал. Покружился вокруг камня, схватил шерсть, клубок и убежал. Пусть она так и сидит на своем месте и думает, что ей делать, а Кельоглан сел на камень и ударил по одной струне саза.

Поиграл он немного, покричал, побранился и пошел дальше. В одной руке держит шерсть, в другой - клубок. Мало ли шел, много ли шел, - горы, долины прошел. Спустился Кельоглан в долину. И что он там увидел? Ткач сидит на траве и ткет ковер. А на ковре - розы и соловьи.

"Вот какими должны быть ковровщики, - подумал Кельоглан. - В доме его всегда будет ковер, а в саду - соловьи. Он уж не станет, как та старая женщина, нанизывать вранье на вранье".

Подошел он к ковровщику и сказал: - Дядюшка, добрый дядюшка ковровщик! Возьми меня к себе в ученики. А не возьмешь, так подержи пока у себя эту шерсть и клубок, не отдавай никому, не выпускай из рук. А я пойду и поищу топорище для своего топора. Если я найду себе дом, очаг, то пусть достанутся тебе эта шерсть и клубок. Сотки, что захочешь.

Но если обломятся ветки, на которые я опираюсь, то вернусь и возьму обратно свои шерсть и клубок.

- О сын мой! Разве можно обманывать доверие? Что бы я ни ткал, а до твоего добра не дотронусь! Положи сюда на станок! - говорит ему ткач Кер-Хаджи.

Кельоглан пошел дальше. Но все двери оказались для него запертыми.

Вернулся с вытянутым лицом, с раскрытым ртом и потребовал свои моток и клубок. И что вы думаете, ответил ему ковровщик? - Вай, Кельоглан, плешивый оглан! Всем я готов жертвовать для тебя! Боюсь сказать тебе! То, что выпало на долю твоих вещей, не испытала даже рябая курица. Шерсть твою сдул ветер и занес в Йемен, а клубок твой подхватил поток и унес в Сивас. Ни ковру, ни кошме они не достались.

Так нанизывал ковровщик небылицы на ложь. Но разве Кельоглан поверит, даст себя провести! Как начал он выговаривать ковровщику: - Эй, Хаджи, Хаджи, ковровщик Хаджи! Перестань, пожалуйста, ткать небылицы. Если ткешь, так тки на своем станке. Пусть у тебя получится дорога. А моя шерсть не листок, чтобы ее мог унести ветер, а клубок не горстка земли, чтобы его смыл поток. Я требую моток и клубок и не хочу твоих врак. Не знаю я ни ветра, ни потока! Попробуй не отдать! Покружусь, похожу вокруг тебя, поговорю, поговорю, а там схвачу и унесу все, что ты ткешь, и все, что будешь ткать! Так и сделал Кельоглан. Подскочил к ковровщику Кер-Хаджи и унес его ковер и кошму.

А тот остался, не знает, что ему делать.

Кельоглан уселся на камень и ударил по двум струнам саза. Поиграл он, побранил ковровщика и снова пустился в путь.

В одной руке нес ковер, в другой - кошму. Мало ли шел, много ли шел, то растягиваясь, как ковер, то сжимаясь, как кошма, но все шел и шел. И увидел праздник на берегу реки. На одной стороне стоит дом юноши и поднято знамя.

На другой стороне стоит дом девушки и бьют в барабаны.

"Вот какими должны быть свадьба и пир, - сказал себе Кельоглан. - Как хороши и знамя и музыка... Лицо у юноши смеется, а у девушки на лице распустились розы! Уж они-то, верно, не станут врать, как та старая женщина, и выдумывать небылицы, как тот ковровщик".

Подумал он так и подошел к старшине празднества: - Ага, старшина празднества! Пусть Аллах не допустит испытать тебе ни беды, ни унижений. Погляди на мой ковер и кош- му и послушай меня. Оставлю-ка я их у тебя и пойду поищу работу. Если улыбнется мне счастье и смогу схватить его, то пусть ковер и кошма станут свадебным подарком, но если на горы выпадет снег, то я вернусь и потребую от тебя мои вещи. Старшина пира сказал на это: - Ах, сын мой, доверие человека бесценно! Не расстилать и не растягивать буду я твои ковер и кошму. Сложи их, положи возле меня.

Кельоглан пошел дальше, но не нашел работы. Вернулся с опущенной головой. Потребовал он ковер и кошму. И что, вы думаете, ответил ему старшина пиршества? - Вай, Кельоглан, плешивый оглан! Пусть будут твоими жертвами жених и невеста! Постелил я ковер в доме жениха, а кошму - перед домом невесты... Не могу вернуть: не на что будет сесть жениху, стать невесте! Так нанизывал он ложь на небылицы да еще добавил туда всяких россказней.

Но Кельоглан был старый волк! Неужели станет волк слушать всякое вранье и верить ему? Нет, такого еще не бывало.

Кельоглан всю правду в глаза сказал: - Э, старшина, старшина! Не плети ты басни, а если хочешь - плети самому себе и сделай из воздуха и воды ковер и кошму. А мне этого не надо. Я требую свое. Лучше верни, не то не посмотрю я на свадьбу и на пир! Не посмотрю и на барабаны. Размахнусь я направо, размахнусь налево и наделаю такого... Жениха не трону, пусть сидит на месте, а вот невесту уведу...

У Кельоглана слово не расходится с делом. Зажмурил он глаза и стал махать во все стороны. Не посчитался, что идет пир и свадьба. Не посмотрел на жениха, не посмотрел на гостей. Схватил невесту под покрывалом и убежал с ней.

Пока старшина пира рвал на себе волосы, пока народ опомнился, Кельоглан уселся на камень и разом ударил по трем струнам саза.

Поиграл он, покричал, обругал как следует старшину и пошел, но уже не вправо и не влево. Вместе с невестой, достигнув цели желаний, стал держать путь к своему дому.

Постучал Кельоглан в дверь: тук, тук. Выглянула мать, и что она увидела! Стоит Кельоглан, прислонившись к двери, как ружье, у которого лопнул ремень.

Увидев его с пустыми карманами, но с веселым лицом, она Удивилась и рассердилась: - А, это ты, плешивый! Разве я не говорила тебе, научись делу или стань рукояткой топора, тогда и возвращайся..

Так она кричала на родного сына.

Видит Аллах, и я врать не собираюсь, Кельоглан молчал. Смирно стоял он, как котенок, проливший молоко, и слушал. И только когда мать кончила, ответил: - Эй ты, старая мать, седина твоя не с мельницы, а от прожитых лет, а все не знаешь ничего о мире и о его делах! Ведь я не бродил, как бездельник, как гуляка. Я стучал в каждый дом, но все двери передо мной оказались закрытыми. Мой хлеб съели юноша и девица и ушли: он - на гулянье, а она - по воду... А с шерстью, думаешь, что случилось? Ветер унес, а клубок подхватил поток. Ковер и кошму постелил я у дверей жениха и невесты. А когда они захотели меня обойти, я их тоже проучил! Так рассказывал Кельоглан, но мать ничего не могла понять из его речей.

Покачала головой, нахмурила брови: - Эх, Кельоглан, ну проучил ты кого-то, ну что же из этого? Почему ты не договариваешь всего? Или думаешь, что от правдивых речей телята сбегут в горы? Кельоглан в ответ: - Ах, мать, мать! Нет слов, нет языка у меня. Я тебя не могу вразумить, ты не можешь меня понять. Может, ты поймешь игру саза.

Сделал из метелки саз, дотронулся до струн, - но мать и на этот раз ничего не поняла: - Ты, недостойный! Чего-то там ты нанизываешь и плетешь? Нет толку ни от слов, ни от игры! Тогда Кельоглан вытащил за руку невесту - он ее спрятал за дверью: - Ах, мать, слезливая и жестокосердная мать! Если мои слова не похожи на слова, а игра на игру, то разве эта девушка не похожа на невесту? Посмотрела мать и видит - стоит перед ней невеста, красная роза, на лицо опущено разукрашенное покрывало. Подняла мать покрывало, и что она увидела! Тыква, самая настоящая тыква-Глаза, брови на месте, углем наведены, но ни рук, ни ног нет - одна тыква на палке.

Увидел Кельоглан, испугался. Не мог понять, что случилось. Но мать догадалась и расхохоталась. И как же она хохотала! Кельоглан принял за свадьбу праздник тыквы! Когда мать вдоволь насмеялась, обратилась к Кельоглану: - Видно, потемнело у тебя в глазах, если ты принял орех за гуся. Дай-ка я протру тебе глаза.

Подошла к очагу, разрезала разукрашенную тыкву на ломти и приготовила сладкое как мед кушанье, поднесла Кельоглану.

Поел тот райского кушанья, и раскрылись у него глаза на мир. С тех пор Кельоглан стал другим. Он больше не доверял своего хлеба чужим, не давал ветру унести свой клубок, а потоку - ковер и кошму, не стал безрассудно, по-глупому, вмешиваться во все дела игрища...

Стали жить мать с сыном дальше и достигли исполнения желаний. А с неба упали три яблока на тыквенную голову Кель-оглана.